Детство Габриэллы прошло в обществе приёмных родителей, которые всеми силами пытались стать настоящими. Девочка верила им, вот только характер её разительно отличался от спокойных опекунов, которые принадлежали к низкому социальному кругу. Разумеется, ни о каком дополнительном образовании и перспективах речи не было - примерно семи лет от роду, Гэби связалась с компанией других детей и, по мере взросления, меняла их - благо, в Лломерине хватало таких же, как она. Другим, правда, жилось и чуть лучше (то были, скорее, отъявленные хулиганы из более богатых семей) и чуть хуже (некоторые дети вообще воспитывались в борделях, поскольку были круглыми сиротами, а бессовестные родители, не готовые взвалить на себя груз воспитания, не гнушались подбрасывать своих чад (а может, и не совсем своих) в такое, как им казалось, злачное место). Нельзя сказать, что детям в возрасте от двенадцати до шестнадцати всё сходило с рук, но развлечения у них были не такие уж милые - они промышляли как хулиганством, так и мелким воровством.
Переломный момент в жизни Габриэллы наступил тогда, когда опекуны стали превышать свои права и многое запрещать своенравной девице, которая, к слову, и в этом возрасте могла, играючи распоряжаясь словами, оставить взрослого человека в дураках. В одном из таких серьёзных разговоров импульсивная Габриэлла и узнала, что является приёмной дочерью, просто вынудив опекунов сказать это. Не то, чтобы эта новость так сильно шокировала её, просто примерно в то же время их компания думала прибиться к одной из цирковых трупп, гостивших в Лломерине. У каждого на то были свои причины - у подруг Гэби, которые воспитывались при борделях - страх за безрадостное будущее, а у друзей - блажь в голове и рассвет чувств к противоположному полу. Словом, компания, которая была готова покинуть родительский дом, не дающий никаких привилегий, собралась быстро, и Габриэлла тоже весьма успешно к ней подоткнулась, используя враньё опекунов, как мотивацию. Хотя на самом деле ей было всё равно, она обладала потрясающим даром врать и так приукрасила ситуацию, что уточнять насчёт такой несчастной судьбы никто не стал. Этакая драма - узнать о лжи родителей, которые считались настоящими! Немного почти что натуральных слёз - и вот желаемый результат достигнут, никто не пристаёт с расспросами. Да и не в привычках подростков это было - они все, как один, грезили будущим со всеми его радужными перспективами, не думая о том, с какими трудностями столкнутся.
И поначалу Габриэлла испытала только ущемление собственной свободы, к которой, тем не менее, быстро привыкла - за неё (вернее, за её отсутствие) платили. И не просто звонкой монетой - никого не вынуждали заниматься тем, что не получается, а наоборот, помогали развивать то, что и так лучше всего выходит. Габриэлла стала одной из акробаток, а вот партнёром (впрочем, "партнёр" - довольно громкое слово; на выступлениях ей помогал другой человек) ей стал видавший виды пират, которого звали Роберт. Он, по сути, был в труппе и для всего, и при этом был как на побегушках - помочь там, помочь здесь и был этаким гидом для отдельных новичков. Габриэлла не сразу поняла, как ей на самом деле повезло, ведь Роберт оказался не только тем, кто мог доступно вё объяснить, но и тем ещё пройдохой. Упоминая о себе, он каждый раз рассказывал разную версию того, как оказался среди других артистов, тем самым собирая возле себя аудиторию помладше - как молодёжь, так и просто тех, кто был в труппе недавно и вёлся на его истории. Знал он и немало пиратских историй, и в перерыве между тренировками (а после - и выступлениями), Габриэлла любила его послушать.
К двадцати годам она, пережившая в составе труппы несколько налётов грабителей (которые не гнушались обчищать артистов и убивать особенно несговорчивых), стала задумываться о владении оружием, с чем ей вполне мог подсобить тот же Роберт. К этому времени вся её компания пропала кто куда - пара человек, которые были в труппе до сих пор, достаточно отдалились от неё. Причин этому было несколько - и места для выступления далеко, и тренировки другие, да и поговорить в перерывах между выступлениями получалось редко. Кто-то пал жертвой преступников в ходе очередного налёта, а кто-то попросту ушёл из состава, осознав, что это не та жизнь, которой хотелось. Гэби скептически смотрела на всё это - она взяла себе билет в один конец, да и среди новой семьи ей было весьма комфортно, а Роберт вполне мог сойти за отца.
Через несколько лет, уже выбравшись за пределы Ривейна, труппа попросту развалилась. Несколько человек осело в Антиве, многие подались в Вольную марку (словно там было лучше, ха!). Роберт также остался в Антиве, посоветовав своей ученице (а ведь теперь, оставшись без фактической семьи, Джи весьма прилично владела различным оружием и была искусной акробаткой) "подождать у моря погоды", что означало либо податься к пиратам, либо посмотреть, куда заведёт путь Антивы. С одной стороны, Габриэллу, привыкшую к жизни в коллективе, где каждый знает своё место, умеющую много и хорошо соврать, прельщала перспектива податься в Вороны, однако с другой стороны она чувствовала себя далеко не готовой присоединиться к элитной организации наёмных убийц. Определённо, в ней была и жестокость, и актёрский дар, но вот чувство бесшабашности несколько поутихло в ней с того времени, как погибло несколько людей, к которым она привязывалась, будучи в составе труппы. Кроме того, её не покидали мысли о том, что просто так подобные дела не делаются, и это не она должна вступать туда, а её должны заприметить и пригласить в организацию. Но подходящего случая всё не представлялось.
Найти работу в Антиве, пока Габриэлла "ждала у моря погоды" оказалось не таким уж лёгким делом. Сперва она какое-то время подрабатывала, помогая мяснику с разделкой туш, но быстро устав и не испытывая от такой работы никаких эмоций в принципе (что с удивлением подмечал мужчина, доверяя ей наиболее "отвратную" по человеческим меркам обязанность), занялась воровством, избегая каких бы то ни было связей с Воронами. Её целью стали аристократы - либо одинокие и сказочно богатые, чтобы можно было обвести их вокруг пальца, или же такие, которые слишком прочно связаны любовными узами, чтобы не замечать, что происходит вокруг. Разумеется, в одиночку она бы не смогла осуществлять таких краж - Роберт заинтересовался идеей лёгкой наживы и несколько лет помогал девушке. На полученные деньги можно было покупать одежду, в которой не стыдно появиться в богатом доме и информацию, которая распространялась здесь по странной схеме, в чём-то напоминающей Орлей.
Когда Габриэлле было двадцать семь, и где-то там за горизонтом грянул Пятый Мор, она чуть не попалась. Дело было достаточно далеко от порта, поэтому первое, что сделала Габриэлла - добралась до Тревизо. Сам инцидент был связан и с таинственной организацией, к которой, как оказалось, принадлежала жертва, да и сама Гэби изрядно облажалась. Непростительно для той планки, которую она себе поставила.
В порту она, наконец, последовала совету Роберта и, придав себе более мужской, чем женский вид, отбыла на первом же пиратском корабле. Вооружённая знаниями о Кодексе (которого толком никогда и не существовало) и безупречно придуманной (даже по пиратским меркам) легендой, она первое время присматривалась к команде и, надо сказать, оказались это весьма мерзкие пираты, которые, прознав, что Габриэль не такой уж и Габриэль, попытались его использовать по тому же назначению, что и девицу в борделе. К счастью для Габриэллы, произошло это уже на подходе к порту, поэтому изнасилования она избежала и предпочла бегство разборкам, однако после этого случая её взгляды относительно мужчин поменялись совершенно в иную сторону. Тот страх, что заполонил её тогда, оказал на Гэби пагубное влияние. Ей были настолько противны собственные чувства, что она дала дала себе что-то вроде обещания стать такой, чтобы посмотреть этому страху в лицо и рассмеяться.
В Киркволле, где оказалась Габриэлла, было слишком много народу и те, кто был ещё не в курсе, стремились убраться отсюда столь же быстро, сколь и приплыли, однако возвращаться на корабль, что доставил её сюда, молодой пиратке не хотелось. Второй экипаж, куда она решила пробоваться уже без дурацкого маскарада, памятуя о слишком плохом первом опыте, оказался куда более приемлемым и богатым в плане состава. Женщины там, правда, находились примерно в тех же условиях, которые пророчил Габриэлле капитан первого корабля, куда она подалась, однако она решила, что не разделит с остальными их участь, а заработает себе имя, что обещало быть долгим и тернистым делом.
Победив в дуэли несколько членов экипажа, Габриэлла доказала своё право быть в составе абордажной команды, а несколько удачных штурмов портов, по которым прошлась эта команда, позволили ей получить максимально приближённую к капитану должность - квартирмейстера (не без удачи, естественно - вышестоящие пираты совершенно случайным образом гибли или покидали на время команду, прекрасно зная, что такого понятия для ходящей по морю пиратской братии не существует). И, к слову сказать, обзавестись почти профессиональными для этого звания навыками - она с поразительной лёгкостью могла осуществлять наказания и вешать особо виноватых, более того - это ей даже нравилось. Постепенно, как бывает со многими отличившимися и уже успевшими "состариться" в глазах команды пиратами, она получила прозвище, которое позднее, чуть дополненное, стало её новым именем. Джиббет очень уважал и любил капитан, а вот команда, скорее, боялась и ненавидела её, потому что пиратка без зазрения совести пользовалась своим положением, чтобы остальным разгульная жизнь мёдом не казалась. Утешение в отсутствии более-менее дружеских связей с командой она находила при выходе на берег, когда не нужно было активно грабить - в борделях и тавернах, с присущими этому связями на одну ночь. Одна из таких вылазок дорого ей обошлась - пока Джи гуляла и предавалась разврату и пороку, команда подняла бунт и избавилась от капитана, который мешал остальной команде прекратить тиранию слишком жестокой пиратки. Наутро, когда Джиббет по привычке захотела вернуться на корабль, корабля уже не было в помине, а тело капитана вылавливали из воды.
На "Викторию" она попала так же, как и на второй корабль, вот только капитан, которой оказалась женщина по имени Скарлетт, избавила её от необходимости доказывать своё право на место в абордажной группе. Даже более того, сразу стала относиться к новенькой как-то по-особому. Джи не была против - она скучала по высокому месту в команде, а ещё была приятно удивлена экипажем. Это оказались не такие придурки, как в прошлом, словно тут собрали лучших из лучших. Быть может, это было не так, но по сравнению с прошлыми экипажами, ей очень нравились те, с кем она начала работать. С ними можно было ужиться и они вполне разделяли мнение капитана о том, что Джиббет на должности старшего помощника и, по совместительству - палача, куда лучше, чем кому бы то ни было ещё. Таким образом, как судачили в команде, Скарлетт избавила себя от части работы и чуть больше отдалилась от команды. И, пожалуй, слухи об интрижках между капитаном и старпомом наводнили корабль слишком быстро после того, как это стало правдой. Разумеется, повышение произошло не сразу, но довольно быстро. Всецело считавшая, что немногочисленные товарищи отвернуться от неё, Джиббет была удивлена, когда старожилы продолжили общение с ней даже после её удивительного повышения. Она же, в свою очередь, больше вымещала гнев на новичках. Да и, признаться честно, старые достаточно изучили её привычки, чтобы не разозлить вдруг ненароком.
Джиббет, привыкшая к свободной и разгульной жизни, не забивала себе голову лишними мыслями, но время летело, а тема особенного отношения со стороны капитана всё не давала ей покоя. Она видела, что Скарлетт не особенно жалует мужчин, но всё стремилась узнать правду и понять, насколько собственный взлёт в должности (а дослужилась, дограбилась и довоевалась Джи аж до заместителя капитана) заслужен, а насколько является чем-то, о чём прекрасно знает Скарлетт, а она сама и понятия не имеет.
Однажды вечером, после обильного приёма внутрь и довольно страстных игр, капитан, наконец, соизволила открыть своей приближённой правду. Случись это в любой другой обстановке, Крю и глазом бы не моргнула, но обычно когда ты пьян и обнажён, любые события как-то влияющие на психику, добавляют остринки. Скарлетт будничным тоном сказала о том, что Джиббет - её дочь и столь же легко доказала это, а Джи, первое время пребывая в состоянии нестояния, смогла всерьёз подумать об этом только следующим утром. И реакция её была уже не импульсивной, но непреклонной и недвижимой. Она решила оставить "Викторию". Потому что затаила обиду на мать; потому что считала, что им, ходящим вместе по борделям, нельзя опошлять отношения между собой тем, чем они уже не раз занимались; потому что Джиббет, если бы узнала раньше, отнеслась бы к матери, как к кумиру, но не как к той, с кем можно завести всё в такие дебри похоти и животного вожделения. А ещё она не знала, как простить матери то, что та её кинула. Кроме того, Скарлетт раскрыла ей ещё одну страшную тайну, и этого её дочь тоже не могла вытерпеть. Факт того, что мать была рядом и молчала вкупе с тем, что мать, оказывается, продала душу демону, жутко разозлило Крю. Всё это она, конечно же, не стала держать в себе и после скандала судно покинула, ещё долгое время ища аргументы в пользу своей правоты. Она отказывалась принимать позицию матери и считала себя правой во всём. А "Вкитория" после первой же остановки потеряла ценного члена экипажа. "Госпожа Боль" осталась лишь на устах команды Скарлетт, да в её собственных мыслях.
После такого требовалось прийти в себя, и Джиббет, будучи довольно взрослым человеком... занялась всё тем же, чем занималась и раньше. То, что вокруг назревает глобальный конфликт, волнует её разве что самую малость - ей нужно время, чтобы успокоиться и забыть о внутреннем конфликте. Время - понятие растяжимое, однако выгодных предложений и старых знакомых на горизонте нет, как и собственного корабля, значит всё, что остаётся - держаться курса, который наиболее щедро усыпан золотом.

У Джи довольно сложный характер, но не в том плане, что одна для кого-то - одна, для кого-то - другая, а в том, что она, по сути, довольно молода душой. Строптива, своенравна, с трудом работает в команде и с трудом уживается с другими. Пока она не стала работать с кем-то вместе, то человек она лёгкий в общении, приветливый, живой и без какого-либо намёка на комплексы. Не лишена эмоций; щедрая и чуткая.
Любопытная. Джиббет, собственно, по этой причине привыкла не задерживаться долго на одном месте. По этой причине покинула опекунов и дом, где родилась и это же косвенно повлияло на её уход с "Виктории". Тяга к чему-то новому борется в ней с желанием добиться успеха и остаться на одном месте, где её, если не любят, то хотя бы оценивают по достоинству, и обычно ей приходится делать мучительный выбор время от времени. Пиратство в её случае - не столько заслуга Роберта, сколько соответствие принципам и уже устоявшимся привычкам. Джиббет неохотно расстаётся со свободой и очень дорожит ей, но работа среди экипажа корабля (если, конечно, каждому даётся то место, которого человек заслуживает) - то немногое, ради чего она может пожертвовать своей свободой.
Довольно хитра и артистична. Пожалуй, ещё до вступления в труппу, Джи была такой - любила рассказывать какие-то истории, в которые почти никто не верил, но звучали они и правда круто. Прибавить к этому то, что рассказывала их обычная ривейнская девчонка - и получалось что-то совсем немыслимое, приправленное такими событиями, что и самые удалые пираты бы позавидовали. Но в итоге прошло время, Джиббет научилась быть куда более убедительной и, если и вызывает у кого-то сомнения своим враньём, то её умения в бою заставят сомневаться, врала ли она или говорила правду. Правда, на самом-то деле, ловко приукрашивается фактами, которых на деле и быть не могло, но на тех, кому история вешается на уши, это действует. А ещё грамотно подвешенный язык позволяет довольно просто договориться с кем-нибудь и обратить на себя внимание потенциального интереса на одну ночь.
Крю открыта и весьма щедра. Ну, насколько вообще может быть щедрым пират по отношению к своим друзьям, если таковые у него есть. Джи разграничивает понятия "экипаж" и "друзья", поскольку для неё это две большие разницы. Друзей у неё практически нет, но она готова помочь - словом ли, делом, золотом - почти всё отдаст, если это может укрепить отношения. Достаточно наивно верит в такую дружбу, хотя часть её понимает, что в не почёте это среди пиратов. Поэтому отношение к последним у неё совершенно другое.
Её привычки и замашки мешают назвать Джи благородной, но, пожалуй, на фоне других пиратов, которые могут продать экипаж за сундук-другой награбленного, она благородна. Да, этому мешает излишняя самоуверенность ("я куда лучше всех остальных вместе взятых") и несколько других не слишком положительных качеств, однако уверенность в себе вкупе с определением своего места где-то там наверху, пока остальные ютятся внизу, помогает Джи действовать по собственным принципам. Блеск золота, конечно, может отвлечь её ненадолго, но она не станет жертвовать отношениями с кем-то ради монет.
Бесстрашная до одури или, вернее будет сказать, необдуманности. Может ввязаться в опасную авантюру, даже если та прямым текстом намекает на летальный исход. Ну, если и причина для этого будет соответствующая. Может, например, полезть в драку, даже понимая, что проиграет. Поражение в бою, когда поражение не означает скорую и безболезненную (или медленную и мучительную) смерть, для неё не играет роли. Она не боится обжигаться, чтобы показать свою позицию или, например, снова полезть в драку против того же оппонента, которому проиграла до этого. Многочисленные победы над менее умелыми врагами балуют её, поражения от более сильных - только мотивируют стать лучше.
Ценительница или, точнее говоря, расхитительница прекрасного. Как и самосовершенствование, бегство за каждой (ну, или почти каждой) юбкой для Джиббет представляет, скорее интерес в плане статистики и то, сколько разных и непохожих друг на друга вариантов в этой сфере можно испробовать. Скажем, что говорить, как овладеть и когда, наконец, надоест этим заниматься. На деле, правда, интерес не заходит дальше людей и эльфов, но если выпадают редкие случаи попытать счастья с косситкой, Джи обязательно попытает. Счастья. Да. На свой страх и риск.
Говоря о плохих чертах характера, Джиббет часто говорит то, что думает и думает то, что говорит. Другими словами, она достаточно груба и может ненароком обидеть. Если это какой-то хрен с горы, то ничего за этим не последует, а вот если она несправедливо обидела друга и почувствует это - извинится. Пожалуй, сюда же можно отнести жестокость и кровожадность. Это даже не столько профессиональное, сколько всегда присутствующее в ней. Поводов стать маньячкой у Джиббет не было, и вся её молодость прошла вдали от таких событий, после которых можно озлобиться и расслабляться потом, только причиняя боль, однако случай на первом судне, куда она попала, определённо внёс коррективы в её характер. От убийств, правда, она удовольствия не испытывает, но вот, к примеру, процесс повешения или порки, когда спина очередного провинившегося покрывается кровавыми полосами, доставляет ей огромное наслаждение.
Сила воли и упорство передались ей от матери, отношения с которой Джиббет стремится залить ромом и забыть среди разврата и порока беспорядочных связей. При всей своей распутности и соответствия закрепившемуся в обществе образу пирата, Джиббет щепетильно относится к таким понятиям как "семья" и "друзья", определяя для них свои границы. Иными слова, собственную мать она видит, скорее, примером для подражания и кумиром, а не ещё одной девицей в постели - именно это, а не факт инцеста вызывает у неё отвращение, а вслед за этим - злость и обиду на Скарлетт. Словом, говоря о прошлом и семейных вопросах, Джи врёт больше обычного, скрывая неприглядные части своей биографии за красивыми речами и хитрой улыбкой.
И есть у неё одна вредная привычка - Джи питает слабость к дорогой одежде, что бы это ни было. Сама она одевается весьма фривольно, но если вдруг нужно незаметно куда-то пробраться или побыть не пираткой, а богатой дамой, которая на самом деле и читает не всегда хорошо, то всегда готова сделать это. Мечтает сделать/украсть одежду из драконьей кожи - это, пожалуй, кратчайший путь, чтобы, как минимум, завоевать внимание Крю. А, быть может, и сердце, если этот перегоняющий ром орган ещё кому-то зачем-то нужен.

Уроженка Ривейна - смуглая и черноволосая, Джиббет, пожалуй, выделяется на фоне некоторых других ривейнских женщин своим ростом. Высокий рост и длинные ноги контрастируют между достоинством (когда речь заходит о соблазнении или использовании ног в пылу боя, а также ухода от погони) и недостатком (в те моменты, когда бывает нужно пролезть куда-то, куда человек низкого и даже среднего роста без проблем залез бы без проблем). Глаза у Крю - пронзительно-колючие, неестественно-яркого синего цвета. Некоторых, быть может, способы заворожить, однако ничего сверхъестественного во взгляде пиратки нет, и если вдруг что покажется простому смертному - это не более чем мимолётное чувство, навеянное собственными домыслами и сомнениями. Немаловажным будет упомянуть и то, что у неё достаточно приятная улыбка, а ещё пока что присутствуют все до единого зубы. Не всякого мирного гражданина можно удивить этим, однако по сравнению с пиратами, которые в битвах теряют не только зубы, но и конечности, факт того, что Джиббет достаточно убереглась ото всего этого, тянет на отличительную черту.
Тело у Джи атлетичное и подтянутое - времена тренировок с труппой, конечно, давно минули, однако деятельность вкупе с неугаснувшим интересом совершенствовать свои навыки, продолжает держать её в форме. Она достаточно фигуриста и гибка. Красоту фигуры подчёркивает порой слишком уж явно, но нельзя сказать, что одевается безвкусно. Скорее Джи присуще уходить в вульгарные наряды, поскольку, скажем, наигранная и показная пышнота орлесианских нарядов вызывает у неё крайне неодобрительные эмоции. С другой стороны, более открытые платья пиратка, хоть и не вписала в свой постоянный гардероб, но ничего не имеет против них.
Обычный её наряд, включающий уже видавший виды корсет и штаны из кожи, дополняют перчатки разной длины (а иногда Джиббет обходится и вовсе без них) и сапоги с набойками на мыски, а также маленьким, но острым каблуком, с помощью которого крайне удобно избавляться от пьяной, решившей вдруг пообниматься. На уровне ключиц выделяется перевязь для плаща, крепление для которой выполнено в форме незатейливого украшения - черепа, отливающего тусклым золотом. Достаточно открытый и лёгкий наряд порой открывает вид на некоторые шрамы - но ни одного серьёзного, пока что морской дьявол миловал. Впрочем серьёзные увечья серьёзным рознь - на предплечье шрам у неё остался довольно крупный и его Джиббет почти всегда скрывает алой повязкой.
Не обошла стороной и татуировки - все сделаны ещё во время путешествий с труппой, у мастера своего дела. Джи порой почти честно добавляет, что и сама кое-что понимает в этом искусстве, однако подопытных, готовых запечатлеть на себе какой-нибудь символ, ей ещё не встречались. А вот сама Крю отмечена некоторыми знаками - осьминогом на правой лопатке и морской звездой на пояснице. Основная рука - правая - покрыта абстрактными узорами от плеча и до кисти.
В то же время, такой важный атрибут для пирата - шляпу - Джиббет считает не слишком обязательным пунктом внешности и носит её без какой-либо схемы, спонтанно. Попалась под руку - хорошо, не попалась - чёрт бы с ней. Предпочитает повязку на голову, защищающую только от того, чтобы волосы не лезли в глаза, да, пожалуй, от капель пота. Волосы, к слову, у Джиббет прямые, до плеч, слегка вьющиеся на кончиках. В отличие от ярких синих глаз, волосы словно бы блеклые, выцветшие, но обычно не схвачены в хвост и не растрёпаны.
Над голосом пиратке пришлось поработать, но уже после того, как она попала в первую свою команду - молодую акробатку просто не волновали такие нюансы и она не стремилась сделать себя оружием, которого будут опасаться или трепетать от одного только её вида. Если бы не пиратство, Джи могла бы стать бардом, однако голос у неё, скорее, грубый и низкий, нежели высокий и звонкий. У неё одинаково хорошо получаются вкрадчивые фразы шёпотом, заставляющие случайного собеседника волей-неволей вздрогнуть, так и приказной тон. Разумеется, практики для второго, особенно при наказании какого-то провинившегося на корабле, было больше, однако Джиббет быстро поняла, какой рискует прослыть в конечном итоге. При всей своей нравственной силе, ей нравится порой подчёркивать именно свою женственность. Таланты в пении у Крю весьма специфичные, но вот красивые речи, которые рассказывают завсегдатаи таверн - её конёк. Она может играть голосом, когда рассказывает истории, и делает это действительно умело. Возникнет вопрос - может ли она считаться харизматичным человеком, при своей простоте и грубости... и, пожалуй, да, когда она не выглядит слишком вошедшей в какую-то роль, то вполне.
За такой мелочью, как походка, не следит, но одно время училась чинно и вальяжно прогуливаться так, как делают это орлесианцы побогаче. Если отбросить притворство, то ничего особенного не остаётся.
Немаловажной деталью является и то, что она всегда носит с собой наказательное оружие. Исключения составляют только те задания, где ей нужно притвориться кем-нибудь, кто вообще оружие в руках не держал, но вот всё остальное время Джиббет очень щепетильно подходит к этому вопросу. Привычка выработалась у неё ещё со времён службы на корабле и теперь она неукоснительно этому следует.

Профессиональная акробатка. В труппе обучилась приёмам бесчестного пиратского боя, но в теории знает чуть больше, чем готова применить на практике. Несмотря на то, что в бою стремится выиграть за счёт неожиданности, никогда не будет использовать что-то, что даёт лишь призрачные шансы победить. Немного знает о технике нанесения татуировок, вполне может практиковаться на каком-нибудь несчастном. Эльфийскому и кунарийскому языкам не обучена, но в силу того, что труппа колесила долгое время именно по Ривейну, некоторые особенно популярные фразы в народе серых великанов использовать может, однако не злоупотребляет этим. Морские карты и соответствующие документы читает куда лучше, чем что-то менее важное, может при необходимости управлять кораблём. Дислексии у Джиббет не наблюдается, но вот порой она, совершенно необычайным для себя образом может попросту не так прочитать какое-то слово. В то же время, пишет вполне прилично, чётко понимая, какое слово что означает. Говоря о боевых навыках, предпочитает один или два кинжала, примерно на одинаково прекрасном уровне владеет ими, а вот такая экзотика как шпага для неё уже не столь удобна и, если речь не о спарринге, где ошибки вполне допустимы, Джиббет больше склоняется к коротким (вроде тех же кинжалов) клинкам или же хотя бы к связке "кинжал-сабля/шпага", однако с таким вариантом ей будет сражаться уже неудобно. В то же время понимает недостаток двух коротких клинков в бою, скажем, против воина с мечом и шитом, поэтому комбинацию короткого и длинного клинка всё-таки порой использует. Но редко. Переучивается на "чужое" оружие не так просто, как некоторые, поэтому очень привязана к личному, можно сказать именному оружию. Прекрасно владеет ударным оружием вроде плетей, хлыстов, кнутов, нагаек, бичей и другого оружия, относящегося к такому типу. Может показаться, что для контроля за силой удара нужно не так много опыта, однако при наличии такого оружия соответствующей длинны, может в случае чего цепляться им за что-либо, до чего не может достать так. Случаев продемонстрировать такое умение, конечно, не возникало, но на многочисленных тренировках Джиббет отточила именно эту особенность. Также может мастерить такое оружие сама, экспериментируя как с кожей, из которой плетутся "хвосты" и материалом, который потом обозначит чёткую рукоять, так и с длинной оружия, его гибкостью, а также дополнительного материала для устрашения и увеличения наносимого урона. Собственноручно сделанную плеть из кожи дракона с вплетёнными в "хвосты" драконьими зубами, а также вставками из металла, намертво приставшими к коже, всегда носит на поясе. Не самая лучшая воровка и мастер по скрытому проникновению, но воровать умеет. Вообще, Джи не придерживается воровских понятий и для неё наличие лишнего субъекта не в том месте и не в тот час говорит о том, что надо этого субъекта устранить и как можно скорее. Для совсем тихих случаев у неё есть при себе и гаррота, но никаких особых навыков для удушения человека этим простецким оружием не нужно. Поскольку обычная одежда не предусматривает длинных рукавов, то такая важная мелочь как скрытый клинок, чаще всего не используется, а нужен лишь затем, чтобы иногда вносить элемент неожиданности в рутинный поиск и убийство определённой цели. Джиббет использует это оружие (как и вариант убить именно им) нечасто, поскольку у неё свои понятия об эстетике. Она хороша в пытках и побоях, а ещё может ловко и быстро (или же мучительно медленно) повесить человека. И, следовательно, именно это считает прекрасным.
Как уже отмечалось выше, может отменно соврать, выдав много красивых слов за действительное. Также, как показывает практика, у неё довольно хорошо получается играть образ богатой дамы, а в остальном же... голос у неё, как говорилось, не бардовский, однако Джи хорошо умеет танцевать. И выпить на спор тоже охотно соглашается - есть при ней один кулон, подаренный Скарлетт, который обладает на первый взгляд бесполезным, но всё же нужным порой свойством сохранять ясность рассудка как после алкоголя, так и чего покрепче.
Может оказать медицинскую помощь, но чаще всего - только себе. И, говоря языком целителей, почти ничего в этом не понимает.

Инвентарь варьируется, поскольку у Джиббет нет постоянного места, где можно хранить всё добро. Она привыкла путешествовать налегке, поэтому расходуемые мелочи, вроде золота, приходится часто пополнять. Иначе говоря, золотых гор, необходимых на то, чтобы купить собственный корабль, у неё нет. Оружие всё-таки носит с собой, но запасные варианты отсутствуют - при себе только именное оружие. И всё, кроме гарроты она полюбовно называет своими именами. Кинжалы, к примеру, носят банальные имена "Солнце" и "Луна" - первый изогнут на манер криса, второй же с прямым лезвием. Сабля, не без иронии названная "Гоплитом". Плеть же Джиббет кличет "Путаной", тем самым оставляя место для каламбурных ситуаций, если об этом узнаёт кто-то ещё.
Зачарованный кулон, который повышает её сопротивление всем видам опьянения.
Склянки с ядом обычно не шибко жалует, а вот дым использует куда более часто.

Повешение на корабле виновного.

Самым интересным в работе Джи была как раз её должность на корабле. Команда подобралась как раз такая, какая и должна быть, но вот распределение обязанностей Джиббет считала довольно странным. На других судах, которые ей доводилось встречать в жизни, роль капитана была больше приближена к экипажу, если речь шла о любой заварушке или донесении чего-то важного, а здесь получалось так, что Скарлетт держалась обособленно, а Джи делала всю грязную работу, не позволяю капитану возиться с таким сбродом, как другие пираты. В принципе, это было в какой-то степени правильно, потому что не видя Скарлетт, исполняющую расправу над кем-то из экипажа, о её возможностях в этой стезе не могли судить, и, наверное, боялись даже больше, чем суровую надзирательницу с плетью. Джи было всё равно, что о ней подумают другие люди из экипажа, и не делала различий между друзьями и теми, с кем она не слишком хорошо общалась. Да, они все были семьёй, но для пирата не существует чётких указаний, поскольку и Кодекс пиратский - вещь довольно своеобразная. Что действительно волновало Джиббет - это то, какой она будет выглядеть в глазах Скарлетт, поэтому надзирательница не позволяла себе пощадить кого-то или увильнуть от своих обязанностей. Которые, кстати, и сегодня надо было неукоснительно исполнить.
В этот раз она сама выбрала виновного, который при последнем налёте на город отличился аж несколько раз, и всё со знаком минус. Джи подозревала, что его послали враги Скарлетт, но сколько бы она не пытала этого крепкого мужчину, тот не желал говорить правду. Сомнений в том, что он подставил Скарлетт, у Джи не было, и несмотря на его слова, она не верила пирату. Было бы странно вдруг отпустить этого негодяя или в лучшем случае выкинуть его за борт, ведь это означало, что шанс выжить у него есть, а Джиббет никогда не была такой щедрой на помилования.
Она наслаждалась его болью, не жалея ударов плети, в кровь разрезающих его спину. Чуть только он, уже изнемождённый, пытался как-то воспротивиться наказанию, находясь у её ног, она пинками ботфорт с металлическими набойками, заставляла его вернуться в прежнее положение. Он, вопреки предположениям Джи, не просил пощады, но кричал от боли, доставляя ей удовольствие. И, пожалуй, сегодня, когда сам провинившийся уже напоминал истерзанный и полуживой кусок мяса, она решила, что пора с ним закончить. Обычно никто не смотрел на наказания, поскольку у каждого пирата, безусловно, было своё мнение на этот счёт, но Джи хотела, чтобы это увидела. Вина предателя была таковой, которую нельзя было просить. А значит будет сегодня другим зрелище.
Потратив ещё пару минут на побои, Джи пристроила плеть на поясе, а сама взяла уже заготовленную петлю, которую накинула на шею виновника, и, достаточно её затянув, повела его за собой, специально задавая быстрый темп, чтобы измученный мужчина едва поспевал за ней на четвереньках, будучи не в силах встать. Он выглядел и жалко и жутко - грязный, в остатках тряпья, которые когда-то можно было назвать одеждой, лицо опухло от мелких ранок и парочки синяков, но больше всего пострадало тело. Остатки рубахи уже не впитывали кровь от рассечений, и поэтому изнемождённый пленник, желающий смерти, оставлял за собой кровавый след. Больше всего на свете он ждал смерти, и Джи знала это, как можно дольше оттягивая неминуемое. Оставшийся путь к"лобному месту", прямо напротив капитанской каюты, Джиббет наоборот прошла медленно и дёргая за верёвку, чтобы пленнику жизнь показалась куда большим адом, чем она есть. Основная техника в повешении, которое собиралась исполнить Джи, было в том, чтобы пленник умер именно от асфиксии, а не от перелома шейных позвонков, поэтому все эти вещи со стулом, который потом внезапно выбивался из-под ног стоящего в петле человека, она не любила - это было гуманной казнью, а этот предатель её не заслуживал.
Вокруг собрались другие пираты, и ропот быстро заставил Скарлетт выйти из каюты. То, что нужно. Все подданные и королева на месте.
Джиббет пнула развалившегося рядом с местом казни пленника, заставив того сплюнуть кровью.
- Вставай,  - приказала она, потянув за верёвку. Как и большинство других измученных, он не сопротивлялся, но при этом даже ничего не говорил. Джиббет несколько расстроилась, ожидая услышать "гори в аду, ведьма", но, увы...
"Лобное место" давно было местом казни, которое нельзя было привести в первоначальный вид. Кровь впитывалась в дерево, а поскольку труп ещё некоторое время висел и качался, не забывая кровоточить, то пол со временем сделался более тёмным, а планка, через которую Джи сейчас перекинула верёвку, собираясь буквально вздёрнуть человека, поизносилась, но всё ещё была пригодна для таких расправ. Она тянула за верёвку так медленно, как могла. Мужчина был довольно тяжёлым, но Джиббет не составило большого труда поднять его (когда она не могла сделать это самостоятельно, ей помогали другие матросы) настолько, чтобы его ноги едва-едва касались пола корабля - так удушение наступало медленнее. Закрепив верёвку так, чтобы повешенный оставался в таком состоянии, она взглянула на Скарлетт и усмехнулась. Сейчас только плеск волн, хрипы умирающего и скрип верёвки нарушали тишину на корабле.
- Ещё один рассыпался в прах*, - удовлетворённо отметила она.

*нувыпоняли

Скрытый текст:

Для просмотра скрытого текста - войдите или зарегистрируйтесь.

Да..